Как проходит интеграция мигрантов в российское общество? Какая модель для России предпочтительнее: сегрегация или адаптация? Какие подводные камни ожидают маленьких мигрантов на пути обучения? Как работодатели используют труд детей (теневая экономика)? «Учебная миграция» - почему теряем абитуриентов? Какими механизмами борьбы с ксенофобией располагает школа? Ответы на эти и другие вопросы искали участники круглого стола под названием: «Проблемы развития этнокультурного образования: дошкольное и школьное образование иностранных граждан и внутренних мигрантов. Инструменты борьбы с ксенофобскими настроениями через систему образования», состоявшегося 3 октября в Москве, Независимом Пресс-Центре.
Пока ситуацию с интеграцией и обучением детей мигрантов назвать благополучной нельзя, признали участники круглого стола, несмотря на то, что есть положительные примеры. Многие не учатся, а работают, причем, в «теневой экономике», заметил основной докладчик Дмитрий Полетаев, директор Центра миграционных исследований, ведущий сотрудник Института народнохозяйственного прогнозирования РАН.
По его оценке, в 2011 году доступа к российскому образованию не имел каждый десятый ребенок-мигрант, а в 2013 году - уже каждый третий. Трудиться детям приходится курьерами, дворниками, в основном, в сфере обслуживания, например, в кафе, в частных фирмах, на рынках. И что печально, работодатели, обходя трудовое законодательство, выплачивают им мизерную зарплату, где-то в размере 2 тысяч рублей в месяц, причем, и детям-россиянам, и детям-мигрантам. Так что можно говорить об эксплуатации детей, причем тенденция эта в России идет по восходящей.
Автор доклада считает, что необходимы меры по защите прав детей. Часто труд подростков используется и в криминальных сферах экономики, например, дети цыган активно вовлечены в попрошайничество, мигранты из стран Центральной Азии – в сбыт легких курительных смесей, а девочки, в основном, из Украины и Молдовы, в проституцию. Всего, уточнил директор Центра миграционных исследований Дмитрий Полетаев, «в группе риска находятся 40-60 тысяч детей в возрасте от 4 до 18 лет. Причем, подчеркнул он, это оценочный минимум. Скорее всего, реальная цифра выше. Один лишь Таджикистан дает оценку в 60 тысяч детей, находящихся в России. А, скажем, в Узбекистане не приветствуется обучение в старших классах. И эти дети едут в Россию на заработки со старшими».
Труд детей-мигрантов все же физически более тяжёлый, и работать они начинают раньше, чем их российские сверстники, условия их труда часто вредны для здоровья, они работают на опасных для жизни работах, которая угрожает и их нравственности, подчеркивает эксперт. Он призвал решать эту проблему не формально, как это делается сейчас, а конкретно. Поскольку в интересах самого государства сформировать более благоприятную среду жизни в стране, и думать о позитивном имидже России за рубежом, создавая «агентов влияния» в других странах. А это - мигранты, иностранные студенты, которые учились в России.
Задачи адаптации детей-мигрантов к российской системе образования сегодня совсем неплохо решают так называемые «школы русского языка», где после месяца обучения дети начинают объясняться по-русски, а после года интенсивного языкового курса не русскоговорящие дети получают возможность продолжить обучение в обычных школах, - отметила в своем докладе Татьяна Криворучко, методист кафедры ЮНЕСКО, Московский Институт Открытого Образования. Только в Москве работают 9 таких школ, правда раньше их было больше, заметила она.
При этом в некоторых общеобразовательных школах языковая подготовка детей продолжалась и дальше. Но с переходом на подушевое финансирование школ, вести эту работу стало невыгодно, а юридический статус школ, увы, не прописан в «Законе об образовании». Есть и другие проблемы, посетовала она. Сплошь и рядом при приеме ребенка мигрантов школьная администрация вынуждена выполнять функции ФМС, проверяя наличие регистрации у детей. Кроме того, существует и негласная установка о приеме детей только с годичной регистрацией, в то время как у многих она - трехмесячная, отмечали участники круглого стола. По логике, учить надо всех. Однако сплошь и рядом по уровню знаний дети мигрантов не соответствуют классу, в который они должны были бы идти по возрасту. Поэтому их приходится определять в классы на год или даже на два года моложе, а для ребят 15-16 лет – это, как правило, обучение в вечерней школе. Нужны и специальные программы по приему этих детей в российские техникумы и колледжи.
Впрочем, Игорь Павлов, представляющий Департамент образования Москвы, главной проблемой считает другую составляющую: «Наши усилия должны быть сконцентрированы на переводе всей миграции в правовое поле. Тогда и 95% проблем исчезнут. Тогда в сфере образования права легализованных детей - мигрантов ничем не будут отличаться от прав российских детей. На их образование из бюджета будут выделяться те же самые 123 тысячи рублей в год, — резюмировал заместитель руководителя Департамента образования Москвы.
Леокадия Дробижева, доктор исторических наук, профессор, руководитель Центра исследований межнациональных отношений Института социологии РАН, один из разработчиков «Стратегии национальной политики России до 2025 года» подчеркнула значимость таких круглых столов, поскольку именно в дискуссиях профессионалов рождается серьезный анализ сегодняшней ситуации, анализ реальной практики. Нам важно понимание того, в каком обществе мы живем и к какой модели межнациональных отношений стремимся, - заявила она.
В одном были единодушны все участники круглого стола: чтобы успешно осуществлять интеграционную стратегию, учителям, безусловно, надо заниматься профилактикой ксенофобии и экстремизма, вести конкретную, а значит и эффективную работу по воспитанию у детей таких качеств как толерантность и межнациональное взаимоуважение. Правда, все постеснялись сказать, что зарплата учителей при такой работе должна быть несколько выше…
Ольга Иванова, специально для «Москвы наций».
Медицинская помощь иностранным гражданам в РФ: правовое регулирование и практика правоприменения