Более детальное знакомство со среднеазиатскими цыганами показывает, что эта группа, которую обычно рассматривают как единую и без разбора именуют «люли», на самом деле состоит из нескольких разных групп. Они отличаются названиями, образом жизни и, что важнее всего, сами противопоставляют себя друг другу.
Наиболее многочисленная из этих групп - местные цыгане, которые живут в Средней Азии издавна. Сами себя они называют «мугат» (араб. мн.ч. от «муг» - огнепоклонник, язычник), иногда «гурбат» (в переводе с арабского - «чужестранность, одиночество, безродность»). Окружающее население, если это узбеки, зовёт их «люли», если это таджики (особенно в южных районах Средней Азии, где слово «люли» не употребляют) - «джуги» (в некоторых индийских языках - «нищий, отшельник»). В некоторых районах группы бродячих цыган именуют «мултони» (видимо, по названию синдского г. Мультан), оседлых - «косиб», т.е. ремесленник.
Именно люли/джуги больше всего похожи на тех цыган, которые хорошо знакомы жителям Европы и России. Традиционно они вели бродячий образ жизни, кочуя таборами, останавливаясь близ деревень и живя в одном месте 3-5 дней. Летний шатёр представлял собой обычный навес для тени, который держался на одном шесте. Зимний шатёр (чадыр) состоял из бязевого полотнища, накинутого на 2-3 вертикальных шеста, края полотнища укреплялись на земле колышками. Для обогрева служил костёр, раскладываемый в шатре в небольшом углублении ближе к выходу. Пищу готовили в котле вне шатра, питались в основном похлёбкой из сорго, которую варили с костями или кусочками мяса, и лепёшками. Предметы обихода - кошмы, одеяла, деревянная посуда - были приспособлены к перекочёвкам. У каждой семьи была лошадь.
Зимой эти "истинные дети природы", как выражались в XIX в., нередко арендовали дома или хозяйственные постройки у жителей какого-нибудь кишлака. Во многих среднеазиатских городах были целые кварталы или пригородные посёлки, которые образовались из таких зимовок. Были также селения - например, Мультани-кишлак в окрестностях Самарканда - где на зиму собиралось до 200 цыганских семей. Постепенно они превратились для многих люли/джуги в места постоянного проживания.
Основным занятием цыган-мужчин в северных районах Средней Азии было разведение и торговля лошадьми, они также делали разные изделия из конского волоса, в первую очередь чачван (сетки, которыми закрывались лица среднеазиатских мусульманок). Кое-где держали борзых собак и торговали их щенками. Кроме того, люли/джуги специализировались в деревообрабатывающих ремёслах - изготовлении деревянных ложек, чашек, другой мелкой хозяйственной утвари. Когда-то в прошлом цыгане занимались также продажей рабов и изготовлением местной водки-бузы, что составляло немаловажную статью дохода. В южных районах Средней Азии мужчины были ювелирами, мастерили браслеты, колечки, серёжки и пр., иногда ремонтировали металлическую и деревянную посуду.
Женщины-цыганки занимались мелкой бакалейной торговлей - продавали парфюмерию, нитки, иголки и пр., а также ремесленные изделия своих мужей. Они же, точнее некоторые из них, занимались гаданием на зеркале и чашке с водой, ворожбой - предсказывали будущее, определяли место, где могут находиться потерянные вещи и т.д. Среди них были те, кто занимались врачеванием (в частности кровопусканием), и население охотно шло к ним лечиться. Традиционными для среднеазиатских женщин занятиями цыганки не занимались - не ткали, не пряли, не пекли хлеб. В некоторых таборах женщины шили тюбетейки и пояса. Основным же их занятием было профессиональное нищенство. У люли/джуги существовал даже обычай торба, когда во время свадьбы на плечо невесте старуха клала перемётную суму и невеста давала клятву содержать своего мужа сбором подаяний. Летом и особенно зимой, взяв с собой детей, женщины ходили, собирая милостыню, с хурджинами и длинными посохами, которыми отгоняли собак. Цыганки «славились» также мелким воровством. Профессиональным нищенством и врачеванием занимались и некоторые мужчины.
Попрошайничество, которое выделяло люли, было профессией и вовсе не говорило о материальном достатке. В целом цыгане жили бедно, не имели жилья, питались скудно, одежду меняли редко (кстати, одежда цыганок по типу была среднеазиатской, но отличалась более яркой и необычной расцветкой, наличием большого числа украшений). Тем не менее, и среди них были зажиточные семьи. Сохранились воспоминания о братьях Суяре и Суюне Миршакаровых, которые жили в кишлаке Бурганлы около Самарканда в начале XIX в. У них было много земли и скота.
Табор обычно состоял из родственных семей. Возглавлялся он советом стариков и избираемым старшиной-аксакалом из числа авторитетных и состоятельных, не обязательно самых старших, лиц. Совет решал вопросы о ссоре и мире, о перекочёвках, о помощи членам табора и т.д. Старшина, чьё имя обычно носил табор, получал от официальных властей грамоту-ярлык и отвечал за сбор налогов. Все члены табора вместе проводили разные празднества и ритуалы, помогали друг другу в случае необходимости, женщины сообща шили новые шатры.
Люли/джуги считаются мусульманами-суннитами, они совершают все необходимые ритуалы - обрезание, мусульманские похороны, чтение молитву-никох на свадьбах. Более религиозными были оседлые цыгане, менее религиозными - бродячие. Однако приверженность цыган исламу являлась всегда довольно поверхностной, а окружающее население и вовсе не считало их мусульманами, рассказывая о них всякие небылицы. Уже в XIX в. люли/джуги просили милостыню у русских, осеняя себя крестным знамением и повторяя «Христа ради!».
Браки заключались, как правило, внутри табора, на сторону девушку отдавали редко. Выходили замуж рано - в 12-15 лет. У люли/джуги было распространено многожёнство. Женщины, по сравнению с окружающими мусульманками, были более свободны, не носили паранджу и чачван, нередко сбегали из своих семей. На пирушках мужчины и женщины праздновали вместе, женщины не стеснялись посторонних мужчин, не прятались от них, свободно включались в мужской разговор, что среднеазиатский этикет категорически запрещает. В семьях было много детей, но детская смертность была высокой. С детства мальчиков и девочек приучали к цыганской кочевой и попрошайнической жизни.
Главное, что отличало среднеазиатских люли/джуги от европейских цыган, - отсутствие наследственного ремесла артистов. Профессионально цыгане в XIX-XX вв. не занимались ни ходулеходством, ни публичными танцами и песнями, не были ни артистами, ни акробатами, хотя певцы, музыканты и танцоры - мужчины и мальчики - среди них встречались нередко. В более отдалённом прошлом среднеазиатские цыгане, видимо, были профессиональными артистами, о чём говорят многие письменные источники. Именно эти занятия сохранились у цыган Персии, Закавказья, Малой Азии. Возможно, к утере таких профессий у среднеазиатских люли/джуги привели гонения на эти ремесла со стороны мусульманских ортодоксов в Средней Азии в XVIII-XIX вв. Впрочем, это по-прежнему остаётся загадкой и может быть связано с происхождением среднеазиатских цыган: не исключено, что какая-то их часть происходит от низших индийских каст, которые не практиковали профессию певцов и танцоров, а занимались исключительно попрошайничеством, мелкой торговлей и ремёслами.
Люли/джуги различались по месту проживания: бухарские, самаркандские, кокандские, ташкентские, гиссарские и т.д. Каждая такая группа имела свои локальные особенности, иногда очень существенные, и не смешивалась с другими.
Афганские и индийские люли отрицают своё родство друг с другом и даже нередко скрывают своё происхождение, боясь насмешек и изоляции. Внешне они гораздо смуглее своих среднеазиатских настоящих или мнимых «собратьев». Впрочем, как пишет известный лингвист И.М.Оранский, «...правомерность объединения всех таких групп, часто не имеющих между собой ничего общего ни по происхождению, ни по языку, под единым термином, равно как и правомерность употребления самого термина «среднеазиатские цыгане», отнюдь не может считаться доказанной...».
Замкнутость и профессиональная специализация всех перечисленных групп цыган устойчиво сохранялись на протяжении длительного исторического времени. Только в XX в. была предпринята попытка разрушить сложившиеся культурные барьеры и стереотипы, интегрировать маргинальные сообщества в основную массу среднеазиатского населения. Попытка эта удалась лишь отчасти.
В советское время власть предпринимала разные меры, чтобы привязать цыган к постоянному месту жительства, найти им работу, устроить детей в школу, создать прослойку интеллигенции из числа цыган. В 1925 г. был создан Всероссийский союз цыган, в который вошли и среднеазиатские цыгане. Коммунист из цыган Мизраб Махмудов был избран членом ЦИК Узбекской ССР. В период «культурной революции», когда среднеазиатских женщин призывали сбросить паранджу, был выдвинут лозунг «снятия тюрбана» женщинами-цыганками. Однако, как писали в то время, «...Мало было снять с цыганки тюрбан, необходимо было дать ей возможность добывать средства честным трудом...».
В 1920-30-е гг. в Средней Азии создавались цыганские колхозы и артели. В 1929 г. в Узбекистане была создана первая цыганская сельскохозяйственная артель. В период коллективизации появились первые цыганские колхозы - «Имени Махмудова» (в Фергане) и «Янги турмуш» (в Ташкентской области). К концу 1930-х гг., не без административного принуждения, было создано уже 13 колхозов, члены которых были по преимуществу цыганами. Правда, в 1938 г., когда национальная политика поддержки меньшинств была свёрнута, многие из этих колхозов распались. Цыган организовывали также в кустарно-промысловые артели, привлекали для работы на фабрики и заводы. В 1928 г. в Самарканде была создана первая цыганская артель по сбору утиля, носившая название «Мехнаткаш люли» (Трудовые цыгане), в которой трудился 61 цыган, руководителем был Мирзоназар Махманазаров. Артели деревообработчиков существовали в Коканде, в Бухаре, артель по изготовлению игрушек - в Ташкенте. Цыганские колхозы и ремесленные артели существовали и в Таджикистане. В колхозах открывались школы, несколько цыган получили высшее образование.
В тяжёлые годы войны многие цыганские семьи вернулись к полукочевому образу жизни и попрошайничеству. Но после указа 1956 г. об оседлости цыган процесс «прикрепления» их к земле вновь усилился. Тогда же при получении паспортов их повсеместно стали записывать узбеками и таджиками. Многие из них имеют двойственное самосознание: считают себя таджиками или - реже - узбеками, но помнят о цыганском происхождении. Некоторые группы цыган называют себя «кашгарцами» (уйгурами) или арабами. Особенно быстро ассимилировались «цыганоподобные» группы тавоктарошей и мазанг. Многие цыганские сообщества стали «незаметны»: так, при Андижанской фабрике художественных изделий была создана цыганская бригада по плетению корзин, продукция которой демонстрировалась на выставках, правда, как «узбекское» традиционное ремесло.
Несмотря на все изменения, значительная часть цыган, тем не менее, по-прежнему передвигалась, жила в шатрах, правда, подолгу задерживаясь в одном месте, где-нибудь на окраине селения. Даже оседлые и ассимилированные цыгане обычно живут отдельно от остального населения и работают в отдельных бригадах. После распада СССР в 1991 г. и образования независимых государств, что сопровождалось резким ухудшением социально-экономической ситуации, процесс возвращения цыган к прежнему, традиционному образу жизни усилился. Особенно это было заметно в Таджикистане, где в 1992-1997 гг. бушевала гражданская война. Она заставила многих цыган, как и многих таджиков и узбеков, покинуть родину и уехать в Россию.
Численность цыган в Средней Азии никто никогда точно не подсчитывал, да её и невозможно подсчитать, поскольку многие цыгане выдают себя за представителей других национальностей. По переписи 1926 г., в Узбекистане их насчитывалось 3710 человек, несколько меньше - в Таджикистане. По данным переписи 1989 г., среднеазиатских цыган было около 25 тыс. человек. Реальная их численность всегда была больше как минимум в два раза.
Сказанное о среднеазиатских цыганах нельзя считать исчерпывающей или достаточно полной информацией об этой группе. Не всё в истории среднеазиатских цыган, а также в их культуре, быту, взаимоотношениях известно специалистам. Сохраняющаяся замкнутость их образа жизни не позволяет исследователям глубоко проникнуть во многие сферы их жизни, правильно понять отличия разных цыганских и «цыганоподобных» групп друг от друга. Как писала этнограф Б.Х.Кармышева, «...вопросы их происхождения, родства их между собой нельзя считать решёнными...».